— Какая еще зацепка?

— Любая.

— Лада, только милиции тут не хватало. Ты меня совершенно не слушаешь. Я же тебе говорю, что со мной все в порядке. Я живу на вилле.

— На этой вилле находится притон?

— Нет, что ты. Никакого притона тут нет. Я отдыхаю тут с Анатолием, если, конечно, все это можно назвать отдыхом.

— Ты мне самое главное скажи: тебя не насилуют, не пытают, не издеваются, не заставляют заниматься проституцией и не продали в рабство?

— Нет! Нет! Нет! — закричала я что было сил.

— А что ты кричишь?

— Просто ты говоришь такое…

— Я за тебя переживаю.

— Спасибо, но ничего это нет. И ради Бога, сплюнь через левое плечо.

— Хорошо, плюю. Тогда что тебе там не нравится?

— Просто человек, с которым я полетела, оказался совсем не тем, кто мне нужен.

— Он маньяк?

— Нет. Просто он не оправдал моих надежд. Он совсем не тот, кто мне нужен. Когда я летела на виллу, я думала, что это один человек, а когда прилетела, то поняла, что это совсем другой. Он не оправдал моих надежд. И вообще, все складывается просто ужасно. Мне очень паршиво. Ты не представляешь, как я хочу домой. Как сильно я хочу в Москву. Как мне все это надоело! Если бы ты только знала! Если бы все можно было вернуть назад, я бы никогда не поехала на эту гребанную виллу и не осталась здесь даже минуты! Тут столько всего произошло! Я не хочу здесь оставаться! Не хочу!!!

— А у тебя есть паспорт и деньги?

— Есть.

— Тогда в чем дело? Езжай в аэропорт и лети домой.

— Ты считаешь, что я должна сделать именно так?

— А ты считаешь, что ты должна сидеть с этим мужиком и кусать локти?

— Понимаешь, меня еще никогда в жизни не считали душевнобольной, а здесь считают. Тут думают, что я дура. А я не дура. Просто это слишком странная вилла, прямо даже какая-то, я бы сказала, мистическая. Мне никто не верит. Все думают, что мне нужно в психушку.

— Да пусть они сами туда ложатся. Ты всегда рассуждала здраво. А кто тебе не верит, мужик этот, что ли?

— И он, и другие работники виллы.

— Так пусть они сами отдыхают на своей вилле.

— Понимаешь, мне очень страшно. Мне еще никогда в жизни так не было страшно. Мне страшно тут засыпать, просыпаться, выходить из дома. Мне страшно находиться рядом с этим мужчиной и думать о том, что у него на уме.

— Он тебя что, совсем что ли запугал?

— Нет, но я не чувствую себя так комфортно, как хотела бы чувствовать. Мне с ним плохо. Понимаешь, плохо… Он совершенно непредсказуем, и я не знаю, чего от него ждать. Тут даже атмосфера какая-то особенная. Мне кажется, что если я здесь останусь, то просто умру от страха.

— Тогда собирай вещи и уезжай. Где это видано, чтобы весь отдых от страха трястись.

— Правильно, Лада. Я так и сделаю.

— Я тебя жду. Я думаю, что когда ты приедешь, то обо всем мне расскажешь.

— Я-то тебе все расскажу, только я не думаю, что ты мне поверишь.

— Не говори ерунды. Я знаю тебя не первый год, и между нами никогда не было никакого вранья.

— И все же есть вещи, в которые трудно поверить. Если бы кто-нибудь рассказал мне про такое, я бы вряд ли ему поверила. Но они есть.

— Маша, я поверю. Я тебе клянусь, что я обязательно во все поверю.

Положив мобильный на место, я бросилась в свою комнату и быстро переоделась. Затем подошла к зеркалу, взяла тональный крем и замазала все свои синяки. Я не стала собирать вещи, потому что ночью с вещами я выглядела бы подозрительно, а это мне было сейчас совсем ни к чему. Я затолкала в пакет только норковую шубу, главную мою ценность, и зимние сапоги. Затем я сунула в этот же пакет паспорт и деньги и вышла на улицу.

ГЛАВА 14

На улице уже было темно. Прижав пакет к себе покрепче, я остановила такси и по-английски объяснила, куда меня нужно вести. Шофер назвал свою таксу, и, сговорившись в цене, мы отправились в аэропорт. Когда мы приехали, я с ужасом обнаружила, что ближайший рейс на Москву только ранним утром. И все же я не расстроилась. Я мобилизовала свои эмоции и решила ждать утра.

Я просто хотела бежать… Бежать от Анатолия, от всего, что случилось на вилле, и от этих страшных воспоминаний. Пассажиры, проходившие регистрацию на другие рейсы, подозрительно поглядывали на мои синяки и шептались. Сев прямо на свой пакет, я отвернулась от испепеляющего меня любопытным взглядом араба, достала бутылку колы, сделала несколько жадных глотков.

В голове проносились различные мысли, но ни на одной из них я все же не могла остановиться. Мне вспомнилось то удивительное время, когда мне было двадцать, когда к моим ногам не нужно было бросать весь мир, хотя бы по той причине, что он и так был у моих ног. Когда у меня были десятки поклонников, мечтавших заполучить мое сердце… Боже, их было столько, что я просто не могла выбрать. Их было так много, что наверно именно по этой причине я и осталась одна. Они дарили мне цветы, объяснялись в любви, говорили комплименты, а я просто утопала в их внимании, не в силах выбрать кого-то одного. Спустя годы я начинала думать и сожалеть о том, что было, уже не в состоянии что-то изменить и переделать. Даже моя мать верила в то, что я обязательно выйду замуж и достану самую яркую звезду с неба. Уж больно много я хотела от жизни, уж слишком стремилась жить… И я тянулась за этой звездой. Я как могла тянулась за этой звездой, с кем-то встречаясь, а с кем то прощаясь… Я тянулась, как только могла… И в результате я осталась одна. Сначала годы просто шли, затем они двинулись скорым шагом, потом побежали вприпрыжку, а я по-прежнему была одна и уже… и я уже не тянулась за звездой, потому что в один прекрасный день вдруг поняла, что моей звезды на небе просто нет. Я даже вспомнила того славного мальчишку, с которым я десять лет просидела за одной партой. Он носил мой портфель, постоянно на меня злился и всегда ждал… Ждал, что когда-нибудь я оглянусь вокруг себя, пойму, что не нужно ходить далеко, пойму, что удивительное — рядом, и обязательно отвечу на его чувства. Я даже помню, как его зовут. Олег Архипов — это имя вряд ли у меня когда-нибудь сотрется из памяти. Он ждал десять школьных лет и несколько лет после школы. Он всегда терпеливо ждал. А затем, он закончил летное училище и пришел ко мне в погонах. Пришел для того, чтобы увести меня вместе с собой и предложить всю жизнь быть рядом. Он нервничал, много говорил, вспоминал наши школьные деньки, а потом сказал мне, что он устал быть один, что его безответное чувство растянулось на слишком долгие годы… Он рассказывал мне про свои самолеты, показывал многочисленные фотографии и радовался как ребенок тому, что у него есть любимое дело, о котором он мечтал со школьной скамьи; вот только нет рядом с ним девушки, о которой он тоже мечтал со школьной скамьи. У нас был долгий ночной разговор. Мы смотрели на звездное небо, которое он уже избороздил вдоль и поперек, он говорил, что утром ему улетать, и уговаривал меня лететь вместе с ним… Но я не могла. Я по-прежнему не могла, потому что я должна была достать звезду с неба… Я не отвечала на его многочисленные письма, а на звонки отвечала односложно: привет, все нормально, как у тебя. А в каждый его прилет брала его цветы и по-прежнему смотрела на звездное небо, только не для того, чтобы в него улететь, а для того, чтобы найти в нем свою звезду… А он все ждал, что я одумаюсь и обязательно буду с ним. Ждал тихо, терпеливо, ни в коем случае не вмешиваясь в мою жизнь… Ждал так, как ждут настоящие, глубоко влюбленные мужчины… А один раз он просто не прилетел. Наступил момент, когда он больше не прилетал, не звонил и не писал писем. Он просто устал ждать и нашел себе ту, которая не хватает звезд с неба. А я осталась одна, как и прежде, в окружении массы поклонников и в полнейшем, тягостном одиночестве. Я уже перестала искать свою звезду на огромном, пустынном небе, потому что поняла, что ее больше нет… Я никогда не интересовалась его судьбой, но однажды я узнала, что он по-прежнему бороздит небо, что он уже командир экипажа и чувствует себя в небе точно так же, как я на земле, что он развелся с той, которая не хватает звезд с неба и вообще не любит на него смотреть, что он очень долго меня искал, а когда нашел, то вновь принес мне цветы и фотографию многолетней давности, где мы сидим, прижавшись друг к другу на фоне звездного неба. И даже после этой встречи мы так и не остались вместе. Наверно потому, что мы стали намного старше, намного мудрее и в нас просто не осталось романтики. Он спросил, не надоело ли мне быть одной, а я сказала, что быть одной — это мое предназначение, точно такое же, как для него небо. И он улетел. Он улетел уже навсегда и пообещал вернуться, только если он достанет мне настоящую звезду с неба, потому что только тогда я бы смогла расстаться со своим одиночеством. Любые, даже самые большие чувства нуждаются во взаимности, а если взаимности нет, то чувства отходят на второй план и становятся воспоминаниями. Воспоминаниями остались и те отношения. Отношения мужчины, который хотел создать, и женщины, которая хотела разрушить… Иногда по ночам мне хочется все вернуть, сесть с ним в один самолет и улететь далеко в небо, но уже поздно, уже слишком поздно. Во мне нет прежнего порыва, прежней уверенности, и я уже не могу быть крылатой. Я просто плыву по течению, не прилагая особых усилий, и довольствуюсь тем, что кидает мне жизнь. Уже слишком поздно куда-то лететь, кого-то любить и отвечать на те чувства, которых уже нет и которые к тебе никто не испытывает. Слишком поздно. Никогда не думала о том, что любить может быть слишком поздно, что в любви все должно быть вовремя, что в любви можно опоздать. Опоздать…